Много лет назад в нашем селе жила семья. Ребятишек было много – мал мала меньше. Мать семейства, которую редко видели трезвой, себя-то ленилась обслуживать, вечно от нее несло неблагоуханными ароматами давно немытого женского тела, а уж о детях и говорить нечего. Мамку ту один раз в год отмывали в больнице, куда она приходила рожать очередного ребенка. Малышей же спасали члены женсовета и детская медсестра, которые старались почаще бывать в неблагополучной семье. Зимой ребятишек часто заставали сидящими на остывающей с вечера печке, в обнимку с котятами. Порой во всем доме невозможно было найти даже корки хлеба, а грязные ручонки и мордашки малышей свидетельствовали о том, что голод они пытались заглушить очистками от картошки. С мамкой разговаривали, убеждали, но в душе опустившейся на самое дно женщины, размазывающей по грязным щекам пьяные слезы, трудно было найти больную струнку. Не трогали ее затравленные, вечно голодные глазенки собственных детей, раздражали надоедливые  «воспитатели».
    Однажды  летом, во время очередного рейда, опять не застав мамку дома,  женщины решили перепеленать младенца, лежавшего в кроватке. Достав ослабевшую от крика малышку, женщины, к своему ужасу, увидели, что в испачканных пеленках копошатся личинки мух! Это стало последней каплей – мать лишили родительских прав, детей распределили в детские дома. Но мамку это не образумило, и она продолжала вести разгульный образ жизни. 
   Вспомнилась мне эта история по дороге в Хада-Булак, куда в конце ноября мы направились вместе с комиссией по делам несовершеннолетних, в составе которой были представители отдела опеки и попечительства, полиции, наркологического отделения районной больницы. Дорога до села неблизкая, автомобиль холодный, за окошком – почти минус сорок, и все старались отвлечься хотя бы разговорами. А поговорить было о чем: бедой поселений Борзинского района стали неблагополучные семьи, в которых из-за пьянства родителей страдают маленькие дети. Хада-Булак – не исключение, это самое тяжелое в этом отношении село, в чем мы убедились сами.
  В первом доме, адрес которого нам указала участковый специалист по социальной работе Надежда Баранова, неожиданных гостей встретила еще молодая женщина и мальчишка с синяком под глазом. Бойкий мальчонка сразу же назвал свое имя, отрапортовал, что сам поскользнулся на улице, ударился. По всему было видно, что он прекрасно знает, почему к ним опять приехали эти уже знакомые тети.  Хозяйка дома категорично заявила, что ее оговорили, и она уже больше месяца не употребляет спиртное. Муж, заверила она,  работает у частного предпринимателя, продукты в доме для детей есть. На слово решили не верить и попросили показать: в шкафу было не густо, но кое-что нашлось. Я не берусь осуждать эту женщину, мне было жаль ее, но все же такая сильная, молодая, она могла бы встать пораньше, протопить печку, чтобы ребятишки, проснувшись, не дрожали от холода. Понятно, что тех денег, которые зарабатывает муж, ни на что не хватает, но один раз в год побелить стены и потолок все-таки можно, ведь для этого не деньги нужны, а всего лишь желание отказаться от спиртного. Помочь в этом готовы медицинские работники наркологического отделения: медсестра под расписку выдала направление на прием к врачу-наркологу. Согреться в этом доме мы так и не смогли и отправились дальше.
   Вид следующего дома нас совсем поверг в уныние: покосившийся, без хозяйственных построек и заборов – хорошего ждать не приходилось.  Собаки, видимо, привычные ко всяким гостям, даже для приличия не залаяли. Зашли внутрь – как будто провалились в пропасть, прикоснуться к чему-либо было страшно. Застарелая пыль свисала паутинами, как в фильмах ужасов, за столом, накрытом замызганной клеенкой, сидели какие-то взрослые и дети, пахло подогретой едой.  Хозяйка, возраст которой определить было невозможно, не давая поздороваться, изобразила удивление: «Я тут известь собралась распускать,  избу белить надо!». Эти слова от нее уже слышали и в последний визит, и в предыдущий. Хозяйка, которой оказалось чуть больше сорока лет, изо всех сил стояла на своем: «Водовоз не работал, воду не возил, как бы я белила!». Обмерзшие окна с одинарными рамами были, видимо, совсем недавно затянуты тепличной пленкой, плохо пропускали свет. Электричество в доме отключено за неуплату, но у хозяйки и на этот факт нашелся оправдательный аргумент: «Долг остался от предыдущих жильцов, а нас теперь не подключают». От печки, заставленной закопченными кастрюлями, совсем не чувствовалось тепла, хотя во дворе  мы видели разбросанные березовые поленья.  Нам всем было холодно в теплых сапогах, пуховиках и варежках. Мальчик лет 12-13-ти ходил по дому в теплой обуви, не снимая шапки, и все время поеживался.  В комнате из мебели были только кровать, застеленная грязным пледом, из-под которого выглядывал грязный матрас без постельного белья, старенький диванчик и какое-то подобие стола. 
  
Отдельного разговора заслуживает еще одна комнатка – отличительная особенность вот таких домов: она не жилая, в ней складируются вещи, в большинстве своем грязные. Как известно, социальные службы часто проводят акции по сбору одежды, бывшей в употреблении, но добротной и чистой. Видели бы эти добрые люди, участвующие в акциях, во что превращаются вещи, отданные с искренним желанием помочь! Их носят до полного загрязнения, никогда не стирая: снял – бросил, нашел в этой же куче что почище – надел. При всем омерзении к опустившейся женщине, я попыталась найти ей хоть какое-то оправдание: работать негде, денег нет, дом совсем негодный… Но вдруг с удивлением услышала, что хозяйка получает пенсию 11 тысяч рублей. Далеко не каждая семья в селе, непьющая, крепкая, работящая,  может похвастаться таким доходом. А тут такие деньги, извините за грубость, мать семейства пропускает через собственные почки, тратя их на спирт. То, что организм уже не справляется с нагрузкой, было видно по лицу – отекшее, одутловатое, почерневшее. Она без разговоров поставила подпись на направлении в наркологический кабинет, но по глазам видно было, что ждет не дождется, когда мы уйдем, чтобы сбегать за «успокоительным».
   Попытки попасть в одну из квартир большого дома сразу не увенчались успехом – за дверью стояла глухая тишина. Движение в доме началось только после настойчивого стука в замерзшее окно. Встретили нас две женщины и маленькая девочка. Относительный порядок в доме нас немного порадовал, но отогреться здесь мы тоже не смогли. У малышки под глазом отцветал синяк, но девчушка объяснила, что они с мамой дрова готовили и щепка отскочила. Ее лепет сразу снял вопрос, почему в доме холодно: ну не женское это дело и тем более не детское - дрова колоть. В печке потрескивали дрова, но чтобы обогреть огромный дом, ее надо топить круглосуточно.
 
Если в предыдущем доме мы не обнаружили даже намека на присутствие мужчин, то следующий в этом отношении превзошел все ожидания. Поперек кухни на полу спал один,  в соседних комнатах - еще двое, возле печки дымил сигаретой дед, а встретил нас хозяин, по-видимому, хорошо распохмеленный со вчерашней попойки. Все они были в верхней одежде, грязной, засаленной, в валенках и сапогах. А посреди этого бедлама – только что проснувшийся мальчонка, удивительно похожий на отца и деда. Взрослые даже не замечали, что мальчик ходит по ледяному полу в одних тоненьких носочках – им было тепло от выпитого, рядом с печкой да под одеялами. На вопрос представителя опеки, завтракал ли он, мальчик ответил, что кушал в садике. А туда, как выяснилось, он уже два дня не ходит, потому что болеет и у него температура.
  Несмотря на то, что сходство между мальчиком и хозяином дома сразу бросалось в глаза, прав на ребенка молодой человек не имел. Мальчик, по сути, оказался ничьим. Непутевая мамка снялась с места и уехала в неизвестном направлении уже больше месяца назад.  Пьяный папаша, прижимая к себе перепуганного мальчугана, начал кричать, что сына никому не отдаст. Его поддержал дед, язык которого тоже заплетался, а ноги не слушались: «Не отдавай, сын, вырастим его сами! У нас и продукты есть, и одежда». Все уговоры, что ребенка надо срочно показать врачу, не действовали на обозленного парня. С горем пополам убедили одеть и увести малыша в другой, теплый, дом, где его могут покормить и отогреть. Посовещавшись, члены комиссии пришли к заключению, что мальчика придется изымать хотя бы на  некоторое время, чтобы пролечить в больнице. Горе-папаша одел сына и заверил нас, что направляется к сестре, но по дороге сбежал вместе с ребенком  и спрятался у соседей. На помощь нам пришли депутат и тетки малыша.  Доверить мальчика теткам можно было вполне – они самостоятельные, непьющие, достаточно обеспеченные, но по закону поступить так было нельзя – их родство не подтверждено ни одним документом.  Отец по-прежнему вел себя неадекватно, ругался матом, даже угрожал свести счеты с жизнью. Пока решали, как бескровно выйти из этой ситуации, объявилась бабушка мальчика, мать буйного папаши. Всем миром убедили ее собраться и ехать в Борзю в центр «Саранка».  Малыш рядом с бабушкой затих и терпеливо ждал в машине, пока мы  закончим рейд.
   А нам оставалось навестить еще две семьи. К 12-летнему Сашке с первого раза попасть не удалось – на двери висел замок. Подоспевшая из школы социальный педагог с тревогой сказала, что мальчик уже несколько дней не посещает занятия. Соседи посоветовали стучаться настойчивей. Наконец, мальчишка откликнулся, передал в щелочку ключ, и мы попали в нетопленное помещение. Саша хорошо знал визитеров, его уже забирали в «Саранку», поэтому сразу заявил, что никуда не поедет, сам  протопит печь и сам сварит обед. В отключенном холодильнике лежала засохшая краюшка хлеба, полки в буфете были пустыми. Пока уговаривали подростка уехать на время в реабилитационный центр, появился хозяин. Он демонстративно поставил на стол авоську с хлебом и пакетом сахара и, не сдерживаясь в выражениях, стал доказывать, что в доме все нормально, все продукты есть. Сына он поднимает один, так как мать бросила семью, а попытка создать новую у одинокого отца не удалась из-за пьяного срыва. Спорить с нетрезвым скандалистом, тыкающим каждому в лицо военным билетом,  было бесполезно, и инспектор полиции Татьяна Безъязыкова составила протокол. Удивительно, но ее спокойный голос, урезонивающий пьяного папашу, возымел действие,  и тот безропотно поставил подпись. Сопровождающая рейд депутат Совета сельского поселения рассказала, что пока хозяин этого дома трезвый, то ему цены нет, но во время запоев страшно становится за мальчика – вот закроет в доме на несколько дней, и тогда беды не миновать, в запале может и руки распустить.
  Немного согрелись мы в следующем доме, но это был, пожалуй, единственный плюс в этом жилище. Запустение, пыль, лохмотьями свисающая со стен и потолка, закопченная посуда на печке и контрастом – чистая, потому что новая, клеенка на столе.  Здесь, видимо, тоже все одноразовое, что называется, как родился, так  и не мылся – вещами пользуются до тех пор, пока они не придут в негодность. Зачем мыть, убирать, если опять все испачкается, пусть лучше слоем грязи покроется, а там и выбросить можно. Ответ на вопрос о доходе семьи привел нас всех в ступор: «Муж получает 300 рублей в колхозе, на ребятишек пособие да на бирже труда полторы тысячи рублей». Как можно жить на такие средства? А ведь из этого мизера часть, а порой и все, уходит в карман спиртоторговцев! После беседы с хозяйкой, лицо которой рдело от стыда (и это нас порадовало –  если стыдится, значит, есть надежда на исправление),  ей вручили направление в наркологический кабинет.
  Задерживаться в селе мы больше  не могли, потому что в машине нас ждал маленький больной мальчик, и мы отправились в Борзю, в центр «Саранка». Всю дорогу нам пришлось дышать свежим запахом спирта, который, видимо, на дорожку употребила бабушка. Разговаривать особо уже не тянуло – такое осталось гнетущее впечатление от всего увиденного. Малыша оформили на время в центр «Саранка», и бабушка, узнав об этом, совсем не расстроилась. Видавшие виды участники рейда махнули рукой: «Они сегодня о нем и не вспомнят, напьются и будут уверять всех, что с горя. А мальчику здесь лучше, сейчас отмоют, согреют, накормят, в больнице обследуют и пролечат. Одна надежда на его теток, которые и мамку гулящую объявят в розыск, и ребенка навестят».    
  Вот сейчас бы самое время порассуждать, поговорить о том, что можно и нужно содержать жилище в порядке, стирать вещи, беречь их, да уж и не хочется. Немаленькие ведь люди – детей умеют заводить, только любить их не умеют, иначе бы не подвергали их таким испытаниям. Надеюсь, что кто-нибудь из сегодняшних «героев» и «героинь»  нечаянно прочтет нашу газету, так вот, специально для них могу привести проверенную истину: благополучие  приходит только в чистый дом, через чистые окна, а грязь  притягивает только грязь.
              Любовь ЧЕРНЮК.
Фото автора.